- В перерыве сверьте текст. Суфлер, сядьте в кабину. (Через некоторое время Николай Павлович просматривает текст после сокращения.) Нет, все равно длинно. Текст нужно сделать раза короче. Леночка, сократи.
Зотова усаживается за сокращение. Как видим, бережного, трепетного отношения к каждому слову и каждой запятой у Охлопкова хватило до тех пор, пока не вступили в силу высшие законы сцены - действенность, ритм.
25 октября. Репетируется сцена в больнице, где Раиса навещает мужа и осведомляется о его здоровье.
- Не тратьте на мужа нежности,- снимает излишний нажим у Зайковой Николай Павлович,- а то на Заботкина не хватит.
Сцена бреда поставлена совсем реалистически: один за другим появляются персонажи, с которыми мысленно разговаривает Заботкин. Но все-таки ощущение ирреальности происходящего создается. За счет чего? Все дело, очевидно, в том, что «призраки» не общаются друг с другом. Даже в том случае, когда мать по тексту произносит фразу: «Посмотри мне в глаза!» - Охлопков требует «не скатываться на примитивное общение», то есть фраза произносится прямо в зал.
Для того чтобы показать Марцевичу свое видение бреда, Николай Павлович ложится рядом с ним, в своем костюме, на голый планшет сцены. Только под голову кто-то успел ему подсунуть подушку.
- Совсем себя не щадит,- шепчет моя соседка по креслу Рита Малюшкина.
26 октября. Репетиция «Нас где-то ждут».
Впервые слышу, что Охлопков извиняется за опоздание - его задержал интервьюер, попросил высказать мнение о спектакле «Иван Шишман» в болгарском театре имени Вазова, который он смотрел накануне. Как это он еще успевает ходить по театрам и концертам?
Охлопков: Федя должен мучиться философскими проблемами - как устроен мир?
Ханов: Наверное, об этих пареньках говорит мой Праздников: «В город бегут, переутомлены средним об-разованием! У них интеллект, видите ли, играет».