Едва начинается спектакль, мы замираем за кулисами, стремясь уловить, как будет воспринято первое появление Ленина, услышать реакцию зрительного зала и представить, как заострятся взгляды при первом его появлении.
И вот эта решающая минута наступает, раздаются аплодисменты. Мы облегченно вздыхаем. Аплодисменты начинаются наверху, скатываются вниз и бумерангом возвращаются па ярусы. Мы чувствуем, как зрители отдают себя во власть искусства, а стало быть, и мыслей, идущих со сцены.

С каждой картиной нарастает интерес и к развитию действия пьесы и к судьбам героев. Особенным каким-то движением встречается сцена у Иверской, где Забелин торгует спичками, выражая этим свой протест. Наверно, эта картина чрезвычайно памятна некоторым сидящим в партере. Чувствуется, что зрителей явно заинтересовывает, как глыбистый, упорный в своей неприязни Забелин под влиянием ленинских слов постепенно оттаивает и становится его единомышленником. И готов не по принуждению, а по убеждению, по собственному убеждению отдать свои знания и свой труд, чтобы самоварную, тусклую, закоптелую от фитильков Россию осветить ярким светом электричества. И мне, сумей они, зрители партера, понять это, не пришлось бы мне увидеть таких недоуменных глаз при упоминании о созданных советским человеком морях.

Решающая минута

В перерывах между картинами в полуосвещенном зрительном зале возникали короткие споры о судьбе Забелина, об образе Ленина. Особый интерес вызвала беседа Ленина с Уэллсом и разговор с часовщиком.

Наступает самая ответственная сцена. Вот где можно будет точно определить воздействие спектакля на зрительный зал: Владимир Ильич поручает Забелину выступить на заседании Совета Труда и Обороны. Они обсуждают план речи, и в этот момент врывается сообщение о пуске курантов. Сначала слышится бой часов, а затем куранты начинают вызванивать «Интернационал». Впервые в истории он звучит совсем рядом с Букингемским дворцом, в Королевском театре.

Я слышал множество оваций этому спектаклю, но такого эмоционального взрыва еще не слыхал. Да что овации, весь партер, и его первые ряды тоже, поднялся, дружно и горячо аплодируя.

Я не видел, но знаю по рассказам товарищей и по книгам, что происходило за кулисами после окончания первого представления «Чайки» - как все обнимались, целовались, плясали и издавали торжествующие возгласы. Примерно то же самое было и в этот вечер в Лондоне.

Потом на сцену вышли английские актеры и наши товарищи из посольства, которые, кстати сказать, волновались не меньше нас. А. А. Солдатов, в то время советский посол в Великобритании, сказал, что это не только успех спектакля - это большой, важный и нужный общественно-политический вклад.