Прежде я в самом деле умел это проделывать, а теперь ни черта не получилось... Я услышал свердлинское - «не так, не так!» И увидел, как он тотчас плотно устроился на краешке стула. Ноги его легко взлетели и - обтянутые синим тренировочным трико - фантастически переплелись в воздухе, и совершенно в гаринском духе он дурашливым голосом проаккомпанировал себе: «...шесть тысяч курьеров!» Погрузневшее его тело еще хранило как мускульную память упругую гибкость и былую энергию... Но иногда он все же говорил: «Этого я уже не сделаю - не покажу». И растолковывал, что именно. Однако то бывала уже чистая акробатика.

...Так вот - лежа у себя в палате и казнясь после опрометчивой попытки примирить Льва Наумовича с непреднамеренной грубостью медсестры, я снова думал о давних временах. О них многое напоминало в те больничные дни - не только сам Свердлин. Его часто навещал - совершенно по-родственному - молодой Петр Меркурьев, музыкант и детский хормейстер, внук Мейерхольда. А как-то раз ко мне пришел стародавний и старший друг Александр Петрович Мацкин - известный театральный критик и театровед, в ряду прочих проблем занимавшийся Мейерхольдом. И я не без зависти смотрел, как неожиданно встретились они, он и Свердлин, просияв друг другу уже немолодыми дружескими улыбками: они немедленно начали перебирать детали прошлого, а я мог слушать их только молча - за незнанием этих деталей.

Так вот - под впечатлением взрыва свердлинского негодования я думал: отчего же все-таки получилось, что с уходом Мейерхольдовской эпохи не ушли в безвестность и не пропали «покорные исполнители» его режиссерской воли - целая плеяда блистательных мейерхольдовцев? Казалось бы, по элементарной логике они должны были сгинуть вместе с исчезновением направляющей воли Мастера, если верно, что все в них было лишь отражением этой воли и этого вдохновения. В крайнем случае все они, разойдясь по разным театрам, должны были оказаться на одно лицо и светить отраженным светом ушедшего гения. Меж тем обнаружилось нечто прямо противоположное: чем старше был мейерхольдовский стаж мейерхольдовцев, как у Эраста Гарина, Игоря Ильинского, Льва Свердлина, тем более яркую индивидуальность приносили они с собой на новое место и в наше искусство вообще...

Когда хочется уединиться и забыть о городской суете, что может быть лучше, чем дом на острове. Конечно, это мечта для многих из нас.