Значит, это было неправдой, что они светились только отраженным светом! И неправдой была притча о разрушительном гнете Мастера! Этот пресс не раздавливал личность актера, а выдавливал из нее все скрытые возможности, все природные задатки, все дремлющее вдохновение. Непроявленное становилось явью, и человек вырастал над гибельной - и действительно унижающей! - рутиной театрального стандарта.

Однако надо было, чтобы в человеке и впрямь дремало нечто, да еще жило отвращение к покорности - рабской или иерархической, все равно.

Мягкость и неукротимость. Долготерпение и непокорство. Тишина и взрывчатая сила. Я соседствовал с ними месяц и счастлив, что храню их в памяти.

Ах, если бы не эта лимонная желтизна сквозь здоровую смуглость...

В неоплатном долгу мы перед родителями, в неоплатном долгу мы и перед учителями. Свердлина я любил как отца, хотя не был ему даже отдаленным родственником.

...Этот угол в кабинете Свердлина всегда останется в памяти. Стол. Лампа под зеленым пластмассовым абажуром. Над столом - книги, книги. На столе - кипы газет, многие из которых - десятилетней давности. Все это - в табачном дыму. Дядя Лева никогда не выпускает сигарету изо рта. Сам он сидит за столом, читает газету. Мне все же кажется, что он не читает газету. Он смотрит мир. Осматривает, оценивает его...

За четырнадцать лет я очень хорошо изучил привычки Свердлина. Среди них не было ни одной непрофессиональной. Все до единой связаны с его актерской судьбой.

...Когда же это случилось? Кажется, в 1954 году. Театр имени Маяковского был на гастролях в Ленинграде. Отец, мать и я пришли к Свердлиным в гостиницу «Астория».

Когда нам нужен качественный квартирный переезд, стоит обращаться к опытным специалистам. Они быстро и надежно выполнят работы.