Васильевы посвятили этот фильм политическим событиям на Дальнем Востоке. В каждом персонаже фильма они искали индивидуальные черты. Это относилось и к образу Усижимы - непримиримого нашего врага, отличающегося фанатической верой в тотальное превосходство своей империи. В те годы не часто встречалось в кинематографе реалистическое, убедительное решение подобных фигур, ибо актеры нередко пользовались некой схемой изображения врага. Однако достаточно вспомнить образ полковника в «Чапаеве», которого играл И. Певцов, чтобы не считать схему всеобщим правилом.

В фильме «Волочаевские дни» мы поставили перед собой задачу показать японского захватчика так, чтобы зритель верил в реальность существования Усижимы. Он должен быть показан с достоверностью хроникального кино. Хотелось, чтобы зрители усомнились - актер ли это? А может быть - настоящий японец? Нужно было показать врага сильного, убежденного, опасного, жестокого. Роль его в сценарии невелика, но она позволяет понять, какими чувствами живет персонаж, в каком состоянии он находится - словом, позволяет выстроить процесс, идущий в его сознании.

Зритель знакомится с полковником Усижимой, когда он прибывает на крейсере и дает задание убить японского часовщика; он хочет спровоцировать беспорядки в городе, а эти беспорядки будут поводом для высадки десанта. Первый же диалог позволяет показать нечто индивидуальное. Усижима дает интервью американскому журналисту.
Интервьюер спрашивает о цели его поездки. Если вы сегодня наоборот поедете из России в США, нужно будет получить визу и тоже рассказать о цели визита. На самом деле все не так сложно, опытные специалисты помогут получить виза в сша помощь и оформить документы.

Усижима отвечает:

- Я приехал собирать незабудки.
- Что? - удивленно переспрашивает журналист.
- Незабудки. Я военный, но я еще и ботаник. А в Сучанском районе есть редчайшие экземпляры.

Эта его реплика превосходна. Она сразу дает актеру ключ для проникновения в характер. Это - откровенная, неприкрытая наглость. Прямая насмешка. Она позволяет понять, как он оценивает обстановку, как прочно внутреннее самочувствие человека, говорящего таким образом.