Мейерхольд не особенно любил вести систематические занятия, читать лекции. Но каждая его репетиция, каждая беседа была для актеров целой школой, нет, не школой, а университетом. У него был огромный и широкий круг всевозможных знаний, которыми он постоянно обогащал нас, будоражил нашу творческую фантазию. И потому невозможно было пропустить ни одну из его репетиций.

Сегодня мы, стараясь ничего не пропустить, всегда держим при себе телефон. А купить сотовый телефон можно онлайн, очень просто и удобно.

Во «Вступлении» мне впервые пришлось встретиться с трагедийной ролью. И хотя я чувствовал всю глубину трагедии, переживаемой Нунбахом, я не знал, как подступить к роли, как сделать, чтобы это было выразительно.
Мастер задумал нашу сцену как своеобразный «пир во время чумы». Своими артистическими показами, своим неукротимым темпераментом он заражал исполнителей.

...Люди задыхаются в тисках жесточайшего кризиса. Но они пытаются соблюдать обычный светский тон, пытаются быть веселыми, непринужденными. Фраки, цилиндры, ресторанный блеск, ритм фокстрота. И на фоне всего этого - трагедия безработного Нунбаха, дошедшего до последней степени падения. Фальшивое, напряженное веселье бывших друзей вызывает у него чувство резкого протеста. Все как будто сочувствуют Нунбаху, жалеют его, а ему они ненавистны. Он честный человек и не может идти на сделку с собственной совестью.
Небритый, в поношенном костюме, пьяный Нунбах в злобе и отчаянии выкрикивает постыдные слова, рекламируя свой товар:

«Внимание, внимание! Шестьдесят два способа любви!.. Помогите безработному инженеру! Последние французские образцы! Цены умеренные! Разложение Парижа! Тайны Монмартра! Почтеннейшая публика!.. Полюбопытствуйте! Любовь по-венгерски! По-мексикански! По-испански! По-итальянски!»

Всеобщее возмущение: «Довольно, довольно! Как тебе не стыдно!» Нунбах почти невменяем: «Я коммерсант! Коммерсантам не бывает стыдно...» Все от него шарахаются. Но его уже ничто не может удержать. В ожесточении он бросает открытки в лицо своим бывшим товарищам. Открытки летят по всей сцене, падают в оркестровую яму.