Если репетиция неинтересна, если вам надоедает слушать голос режиссера, твердящего одно и то же, какие-то азбучные, нудные истины,- не получится репетиция, а значит, и спектакль не получится. Нужны талант и большое умение, чтобы стать режиссером!

Во мне живет ощущение огромной актерской и человеческой цельности Льва Наумовича. Глыба, корифей, мастер - какие еще эпитеты могут выразить его суть?

Он репетировал великолепно, самозабвенно! Сидящие в зале актеры не удержались и зааплодировали (это единственный раз в своей жизни я видел, как актеры аплодируют товарищу на репетиции).

Если вы заботитесь о здоровье вашего малыша, то вам стоит знать, что ему необходимо особое детское постельное белье, которое должно быть выполнено только из натуральных материалов.

Начинал как бы проигрывать перед нами свои прежние роли: Аркашку Счастливцева, Нунбаха, Багратиона - работы, которые он когда-то делал с Мейерхольдом или с Охлопковым в годы их молодости.

Что бы у него ни случилось - ничто не могло выбить его из образа. Он редко бывал доволен собой, всегда отличался неутомимостью, все время искал.

Актер из своего собственного тела, голоса, сердца творит музыку образа и, казалось бы, каждый раз может располагать одним и тем же «актерским аппаратом».

Вот почему, когда романтик Несчастливцев еще живет в беспечном неведении и восхищается добродетелями тетушки, Аркашка уже знает про все мерзости в этом «сыр-дремучем бору».

Овации зала. И, вопреки традициям драматического театра, после сцен, где Свердлин пел, зрители требовали повторить песню.

«Молодая гвардия» А. А. Фадеева в постановке Н. П. Охлопкова была насыщена музыкой, почти каждый персонаж имел свой лейтмотив.

Да, Шурочка и работа - это было для него все. Меня никогда не покидало чувство, что он работает постоянно, непрерывно, и когда он один, и когда с друзьями, и когда отдыхает.

Свердлин же как-то не верил в неизбежность катастрофы. Он все время был очень занят. Время было нелегкое, послевоенное; приходилось кроме работы в театре выступать на концертах.

Каждый раз при встречах в Москве или Стокгольме, даже спустя много лет, Серен после первых слов приветствия всегда вспоминал оставшийся для него незабываемым, живший в его сердце образ, созданный Свердлиным.

Свердлин удивительно владел телом, был необычайно музыкален, казалось, что музыка живет в нем. Его обаяние и юмор покоряли всех окружающих.